I do remember, darling...

I do remember, darling...

You remember,
Of course, you remember
How I stood
With my back to the wall
While you paced the room in a temper
And many a sharp word
Let fall.



You said:
It was high time we parted,
My mad life
Was torturing you
You’d work to do and had to start on it,
While I’d slide on down
To my doom.

Beloved!
You did not love me,
Didn’t you know: in the milling crowd
I was like a horse driven to fury
By spurs, and foaming at the mouth.

You didn’t know:
In the thick smoke,
In the turmoil of life swiftly spreading
What tortured me was I didn’t know
Where our ship of fate was heading….

Face to face
You can’t see the features.
You need distance to see what is great.
When the ocean surface is seething
The ship’s a pitiful state.

The earth is a ship!
But suddenly someone
Determined new horizons should be won,
Headed straight for the raging hurricane,
Streered the ship unswervingly on.

And was there a man among us on deck
Who did not stumble, start swearing and puke?
Few were the men of experience
Who stood their ground when all heaven shook.

Then did I too
In the terrible din,
Though knowing well what I was doing,
Go down into the hold of the ship
Not to witness the passengers spewing.

The ship’s hold was
A Russian tavern
And over a glass I bent low
So, by sight of woe not saddened,
I could go to the dogs
In a drunken glow.

Beloved!
I caused you heartache and pain.
Weary-eyed
On my antics you gazed,
Seeing me time and time and again
Wasting my talent on wild escapades.

But you didn’t know:
In the thick smoke,
In the turmoil of life that was spreading
What tortured me was
I didn’t know
Where our ship was heading….

In a different way I’m thinking, feeling.
When toasts are powered I rise and say:
“Praise be to the man who’s steering!”

Today by tender feelings impelled
Your grieving weariness I remembered
And now
I’m hastening to tell you
What I was then
And I am at present!

Beloved!
I’ve glad news of success:
I’ve not slipped down that slope so hazardous.
Now in the land of the Soviets
I am the keenest fellow-traveller.

I’m not the same chap
I was then.
You’ll have no cause, as before,
To cavil.
I’d gladly bear the freedom flag.
Of labour right to the English Channel.
Forgive me….
You too have changed, I know –
You have a husband
Who’s serious, clever;
You don’t need our old imbroglio
And you are better off
Without me altogether.

Live
As your own star has decreed,
To new destinations your way wending.
Greetings from one who shall ever esteem
Your memory,
S e r g e i E s e n i n


Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.

Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.

Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянии.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состоянье.

Земля — корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас
На палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить в угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска в глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий…

Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!

Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь я сообщить вам мчусь,
каков я был
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности и светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне…
Я знаю: вы — не та.
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.

Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
С е р г е й Е с е н и н